Не кочегары мы, не плотники

Не все замечают, как тесно взаимосвязаны язык и наш взгляд на мир. А ведь по языку можно отследить любопытные детали и закономерности изменений в нашей жизни. Взять хотя бы такую тему как «профессии». Вот где можно найти удивительные факты и обнаружить тектонические сдвиги.

Как выглядят в языке «старые» традиционные названия профессий? Очень конкретно. Они дают представление о том, какие действия совершает человек. Зачастую по наименованию можно легко представить место, где работает человек, какими инструментами, и даже в какой одежде. «Врачу полагается халат и шапочка, термометр и лекарства. Место действия – больница или поликлиника, где он осматривает больного. Космонавту необходим скафандр и космический корабль, в котором он летит в космос»*. Детям было легко играть в профессии, поскольку у них было много «материальных» элементов: у пожарного всегда есть комбинезон и каска, у почтальона – толстая сумка на ремне, а трубочиста вообще перепутать с кем-то было невозможно.

Слово «профессия» обозначало конкретное дело, которым занимается человек. Такие названия легко находили место в номенклатурном справочнике и официальном перечне специальностей.

Но вот настало время, когда мир профессий накрыла настоящая «лингвистическая волна», конца которой не видно. Начать с того, что теперь не очень понятно, что же считать «профессией». Эта сфера чрезвычайно расширилась. Теперь к профессиональной деятельности относят все, за что платят деньги. Даже если это хобби или стиль жизни. Например, блоггер, фандрайзер, коуч или хэдхантер – это профессии? Как детям играть в таких специалистов? Как они выглядят, где они работают и что делают? Наглядно представить это гораздо сложнее. По всей видимости, произошли принципиальные изменения в понимании профессии как таковой. Теперь ее определяют не через предметную область или конкретное дело, а через абстрактную функцию. А новый характер человеческой деятельности подчеркивают заимствованные слова. Проводником изменений в нашей культуре стал английский язык. Русские слова и старые заимствования прочно связаны в нашем сознании с уже привычными видами деятельности. Давно прижились и обрусели «парикмахер», «инженер» или «модельер». Новые же заимствования служат для пополнения списка видов деятельности, как бы расширяют наше восприятие мира профессий.

Актуальных профессий стало так много, что половины из них мы даже не знаем, что говорить о названиях. Даже старые профессии обрели новые модные наименования. Почему кадровики теперь называются эйчарами, редакторы – рерайтерами, парикмахеры – стилистами, а манекенщицы – моделями? С одной стороны, потому что это – разные профессии с другим набором обязанностей и навыков. И язык с удовольствием обогащается новыми терминами. С другой стороны, новые слова добавляют актуальным профессиям ауру привлекательности, респектабельности и престижности. Такое в языке уже случалось: в свое время немецкое слово «парикмахер» сменило «цирюльника» и «брадобрея». Новое название ассоциировалось с большей сложностью и профессионализмом. Языку необходимо отразить обретение старыми профессиями новых функций и смыслов. В русском языке это идет по пути заимствований преимущественно из английского языка. И это явление вполне закономерное.

Новомодные иностранные слова адаптируются к русскому языку и начинают жить собственной жизнью: склоняются, обрастают русскими суффиксами, сокращаются, становятся жаргонизмами. Одним словом, встраиваются в систему русского языка с помощью родной грамматики. Так появились «айтишники», «пиарщики», «эсэмэмщики». Русский язык любит иронию: так родилось слово «манагер». Это такой не слишком профессиональный «менеджер», но с претензией.

*С другие интересными фактами о русском языке можно ознакомится в книге Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва» (лингвист, профессор)